Большая поэзия (2019)

«Война – это ад, ад – это мы сами»
Жёсткое и жестокое кино - не о поэзии, но о войне в потерянных душах. Александр Лунгин, сын своего отца Павла, несмотря на дебют в полном метре, очень опытный сценарист, драматург и зачастую соавтор картин прославленного папы. Фильм местами неровный и безусловно спорный, что очков ему явно прибавляет. И актуальный - первая попытка в нашем современном кинематографе показать посттравматический синдром воевавших в Донбассе. Можно, наверно, говорить о некоей смеси «балабановщины» и «быковщины».
Повторюсь – совсем не идеальная картина, но из тех, которые «не проходите мимо».

"Классика" Библии? Притча о талантах

Мы в такие шагали дали
Что не очень-то и дойдешь
Мы в засаде годами ждали
Невзирая на снег и дождь

Мы в воде ледяной не плачем
И в огне почти не горим
Мы охотники за удачей
Птицей цвета ультрамарин

«Зарывать талант в землю»? Похоже на то. Вот уже несколько тысяч лет этой притче прозвучавшей из уст Иисуса Христа. И не принимая во внимание её расширительное толкование со служением, страшным судом, с ответом за дела свои, а фокусируясь лишь на фактах поступков мы имеем её воплощение повсеместно. То там, то здесь. Повсюду. Схожи людские тропы одна с другой. И нет новизны в маршрутах движения. Всё было, всё есть, всё и будет. Абсолютно также. Лишь лица меняются. Лишь декорации претерпевают излом. Лишь пыль, большей или меньшей сажей на ступнях.

И чего, казалось бы проще, получил, скажем, от Верховной Личности (при альтернативном мнении - от Природы-Матушки) подарок при рождении, набрёл, в суете случайностей на него в детстве, а может быть в ранней юности и ощутил, почувствовал, осознал - моё. Вот он, счастливый билет на ближайшие 40-50 лет. Фарт. Поцелуй небесный. Широта объятий мироздания в улыбке. Восторги прилагаются. Рукоплескания, обязательны. Поклонение? Всеобщее. Ну, как же, уникум! Как есть, уникум. Едва ли не гений. Личность раскрывшая себя. Себя, услышавшая. Вот только и два тысячелетия спустя, слова учителя, для многих отжившими архаизмами старины. О таланте слышали, но о тех самых талантах, закопанных в землю, никогда не размышляли. Глупы люди. И невежественны одновременно. Оттого и несчастны. Жар-птицу, птицу-удачу ищут. А думая, что нашли, ловят. Пытаются поймать.

Говорят что за эти годы
Синей птицы пропал и след
Что в анналах родной природы
Этой твари в помине нет

Говорят что в дальние страны
Подалась она навсегда
Только я заявляю прямо
Это полная ерунда

Два российских паренька с экрана в зрителей. Режиссёр обстоятельно рисует серые будни с беспросветной поволокой в глазах. Чёрные сутаны балахонов на плечах с шевронами "Охрана", лишённостью колора света. Хотя бы призрачного. Затянувшаяся депрессия отсутствием эмоций, улыбок, живости порывов. Сумрак к 25 годам. Пришибленность тоски с перешибленной войной в Луганске судьбой. Лёша и Витя опалённые огнём. Инкассаторы в нынешних реалиях, ЧОПовцы в обереги чужого. Солдаты мирного неба среди бетонного гранита многоэтажных высоток. Защитники "Отечества" в прошлом, ныне коротающие век на мусорной куче периферии городских задворок. Души выжжены, вытравлены сроками срочной службы. Лишь робкие колосья стихотворных вирш, болью проблематики изнутри. И всё по кругу. И всё вновь по кругу. Тема одна. Без восходов. Постоянный закат. Закат!
А к себе, прислушаться не судьба? А в себя заглянуть не пытались? А поговорить с собой? А договориться?

Синей птицы не стало меньше
Просто в свете последних дней
Слишком много мужчин и женщин
Стали сдуру гонять за ней

И пришлось ей стать осторожной
Чтоб свободу свою спасти
И вот теперь почти невозможно
Повстречать ее на пути

Автор фокусируется на скудости мира друзей. В реалиях нынешнего, не имеющих возможности усмотреть своё место, найти его, обрести. Да, определённо, синдром "Рэмбо", посттравматическое расстройство, отпечатком на каждом. И потому даже шеф, прошедший чеченскую компанию, подпитывает психику дозами спиртного. Есть ли выход из этого лабиринта? Есть ли спасение в обретении точки опоры? Работа? Семья? Ребёнок? Не всё так просто. Для одного это стало омутом. Другой, медлит.
Тогда что?
Может быть призвание? Реализация той самой "природной" установки? Данной нам Создателем. Себя, миру распахнуть. Себя, обнажить. Талант, приумножить. И с факелом этим по жизни. И другого не нужно. Совсем не нужно. Поэтический слог, пульс рифмы, грань мысли в воспарении, разве не золотая жила? Овации, публикации, слава, обеспечены. Дерзай. Развивайся. Твори. Но иные миражи в иллюзии благоденствия себе рисует "поэт". Деньги и сразу. Много и сейчас. Это путь одного. Призрачный. Ошибочный. А что же второй "воин"? И с него станется. Его "миссия" в реализации собственной программы. А не глупое следование за "собратом". Сошёл с колеи, пропал. Гибель предначертанием.

Стала пуганой птица удачи
И не верит людским рукам
Да и как ей быть иначе
Браконьеры и тут и там

Подкрадешься она обманет
И вот уже навсегда ушла
И только небо тебя поманит
Синим взмахом ее крыла

Рулетка судьбы с петушиными боями. Автомат против дробовика. Избиение с мешком на голове под свет фар. Блеск мишуры денег в оплате за риск. Солдат и поэт в поиске призвания. Талант, словом назаретянина, через века. Таково, пестрота драмы Александра Лунгина.