У любой души, даже самой пропащей есть свой пастырь. Ангел ли это, периодически слетающий к нам, или какая то высшая сущность, посланная от благостного престола, кто знает. В минуты отчаяния, проявленными контурами, гость тут как тут. Несколько ободряющих фраз. Разговор приводящий к осмыслению своей потерянности в мире. Протянутая Вам мелочь помощи. И дышится легче. И клубы черни несколько рассеяны. Некая стройность намеченным путём предложения. Зигзаги дорог оставлены за спиной. Неужели выход из лабиринта найден? Неужели забрезживший свет обретён? Кому как. В руках лишь путеводная нить. Едва уловимая на ощупь. Лишь разжал ладонь, отвлёкся на очередную потеху мира, выскользнула…

- Вчера на Патриарших прудах вы встретились с сатаной.

- Не может этого быть! Его не существует.(М. А. Булгаков «Мастер и Маргарита»)

Андреас пребывает в затянувшемся жизненном кризисе. Когда он начался, сложно припомнить. У него нет дома. У него нет работы. Нет ничего. Он нищий, ночующий на набережной Сены под мостом. Перст судьбы протягивает ему помощь. Незнакомец распахивает бумажник. И 200 франков авансом открывающихся перспектив. Дьявол ли его искушает? Пролившийся ли свет на нём прибывает? Выбор направления, ответом.

Каждый день за стаканом
Каждый день за вином
Ослеплённым быть, пьяным
Не жалеть ни о чём

Раскуроченной жизни, не сложить, не собрать
Я сегодня на тризне буду петь и играть.

История любви. История несчастья. История падения человека вниманию зрителей. Отрывочными воспоминаниями между хмельным забытьём оживают картины. Здесь боль и страдание надрывами сердца. Здесь пронзительный взгляд в каждого из нас. Словно на таинстве исповеди присутствуем. Содрогаясь от жалости к этому большому, совершенно не приспособленному к жизни в социуме мужчине. Он словно дитя. Неразумное, наивное. В пороке питья нашедший отдушину. Приподнимаемый от угара и воспаряющий. Но лишь к очередному падению идущий.

Человеческая жизнь в бликах миражей. Притча о каждом из нас. О счастье, однажды бывшем, но давно ушедшем. И вечном блуждании словно в сумраке тумана.

Полная драматизма роль Рутгера Хауэра потрясает воображение. А на параллели с воплощёнными им ролям злодеев на кинофабрике Голливуда, и вовсе выглядит чем-то не естественным, не земным. Персонаж его, словно ангел выпавший из гнезда небесной обители, расшибшийся в кровь при падении, измятый, изжёванный, но лучистыми глазницами в нас глядящий.