Обнаженным упал, стыд потерял,
А сын патриарха проклятию подпал.
И в наше время каждый повторяет,
Поступок, недостойный для детей,
Который делает нахальней их и злей,
А хамство алым цветом процветает.

"Хамство разве недостаток?!
Нынче так скажу вам я:
Воспалится ли простата,
Иль же вскочит три чирья,
С шоколадки ль попа слиплась,
Протекает в кухне газ,
Выплата "звездой" накрылась,
Раскололся ль унитаз -
Это море негатива
Я снимаю, вашу мать,
Тем уж, что хамлю активно,
Как перста два обосцать!
Если кто мораль читает -
Нахами ему вослед.
Пусть подонок этот знает,
Что вкушает на обед!"
Тут боец Василий Тёркин
Улыбнулся, крепко бзднул,
Быстро скинул гимнастёрку,
Почесался и заснул.
А вокруг него стояли,
Капитаны в два ряда,
Лейтенанты, генералы
И другая лабуда.
Не толкаясь, тихо вышло
Офицерское мурло...
Спи, солдатик, хрен те в дышло.
Спи, солдатское хамло!

Как точно ты подметить смог!
И я как раз о том сказал:
Очень печально, что порок
Для нас давно уж нормой стал.

Для соработников являюсь я примером:
Не будь я хам - не сделал бы карьеры!

"Карьера" тоже модное словечко,
Сулит блага и в плен берет сердечко.
И каждый падает стрелой златой сражен,
А плата лишь одна - расширь свой пантеон.

Пантеон богов великих,
Яснозадых, луноликих:
Там гордыня, раздраженье,
Зависть, споры, униженье,
Пересуды, матерщина
(Как узнать, что ты - мужчина!),
Им я низко поклонюсь,
Лбом о камень приложусь,
Подношенье им воздам -
Ну, и дальше, по делам.

Ну и дальше по делам
Я этим божкам воздам:
Всех в мешок их положу
В тихий омут отвезу,
Перекрою смрад и яд -
Утоплю, словно котят.
Пусть на дне они лежат,
Лижут там друг другу зад.

Проходит идолов парад,
Свой взор им сладко утешаешь,
Но всё ж наверняка не знаешь,
Где голова - где голый зад.

Я все думаю смотря
На аваторку у Филла
Надпись там больно красива
Сколько же вокруг зверь-Я!

Да, ликвидатор я лихой.
И аватарка так красива,
Хоть и название паршиво.
Фильмец - тот тоже неплохой.

Зверье вокруг активное
И сплошь парнокопытное.
Не про других я говорю -
От них же первый я стою

Мы под зверьё активно косим,
Рога, усы, копыта носим,
Хоть ходим и на двух ногах,
Мы восклицаем вслед за лосем:
"Я - гордый бог о двух рогах!"

Ищу рогов, ищу капытов
И бороды и той нема!
Пусть живодеры есть на свете
Но это право ерунда!

Копытов ищите? Напрасно!
Ты в эти игры не играй!
Желание запретного опасно
Проблем себе не накликай!

Копытов ищите? Напрасно!
Ты в эти игры не играй!
Желание запретного опасно
Проблем себе не накликай!

Не сглазь меня
Мой друг четырехглазый
Я этого до смерти как боюсь!
Ведь участь у козлов так однозначна
Со стороны одной Paul
С другой Христос

Вот это, право, радикально,
Ввела меня ты прямо в транс!
Надеюсь, это фигурально?
Дай Pauly хотя бы шанс

Вот это, право, радикально,
Ввела меня ты прямо в транс!
Надеюсь, это фигурально?
Дай Pauly хотя бы шанс

Шанс для небожителей
Судьб земных хранителей?
Вы не пашутили ли
Вверив мне сей дар?

Спорили и ссорились
Понапрасну маялись
Танатос с Афродитою
Paul им шанс не даст.

Друзья решили постебаться.
Стихов не надо-ть никому.
Решил я с музой не общаться,
И лиру - в руки не возьму!

Твой опрометчивый поступок,
Никак не в прок тебе пойдет.
В углу пылиться будет лира,
И Муза больше не придёт! http://img-fotki.yandex.ru/get/4202/shtur2005.8/0_26408_f45…"/>

Придёт-придёт, куда ей деться!
Но сменит муза облик свой,
Спешит она переодеться
В наряд, украшенный листвой.

Растают зимние покровы
И диадема января
Сверкнёт из мглы красой суровой,
Застыв, как капля янтаря...

А рыбный вот сезон начнется-
Сугробы сменятся листвой,
И муза наша обернется
Селедкой в шубе меховой.

Стояли в ряд на праздничном столе,
Искрящемся хрустальными огнями,
Барашек, гусь, фруктовое суфле,
Десерт с мороза - крем-брюле,
И скатерть падала волнами...
Горели свечи в воска кружевах,
Бутылки горделиво возвышались...
Но что в дверях там промелькнуло?. Ах!
На блюда навевающая страх,
Селёдка в шубе показалась.
И, выпрямивши гордо рыбий стан,
Презрительно селёдка усмехнулась,
Разинув рот, воскликнула: "Баран!
Дурак ты! Гусь, а ты - болван!
Мороженое - дрянь! Суфле же - гнусность!
Вы шубу не носили никогда,
Поэтому смотреть на вас отвратно!"
Пока судила рыба всех превратно,
Все гости нажралися, как всегда.
Воздали должное барану,
Гуся уговорили под "Талас",
Суфле, десерт - в такси, и до дивана.
Селёдку не вкушали даже спьяну,
Ведь повару она - увы! - не удалась.

Да, шубою похвастаться способен,
Отнюдь не каждый элемент стола.
Пусть выбор не богат или огромен,
Но шуба на столе всегда одна!

И возвращаясь к басне от Paul-я
Я вижу незадачливый подвох -
Селедка в шубе - просто красотуля!
А неумеху повара - в угол на горох!

Гороха громадьё под крышею пылилось,
Битком горохом был набит огромный дом.
"О, только б вниз стремительно мы не свалились!"-
Так мыслили во страхе суслик с хомяком.
(см. мульт. "Раз горох, два горох" )

Ой не смешите, я прошу вас очень!-
Хомяк лягушек плача умолял.
Но удержаться просто нету мочи,
И вот уже во всю хохочет
Хомяк, который завтрак растерял.
(Приключения Хомы - еще смешнее)

Хомяк, который завтрак растерял,
В задумчивости репу почесал:
"Ты, суслик, за меня зарядку сделал,
Поплавал вволю, с километр побегал,
С лягушек я успел похохотать...
Одно мне совершенно непонятно -
Во чреве булькотня, что неприятно!
С чего же я хочу так дико жрать?!!"

Сначала мы селедку разжевали,
Теперь горошек тут у нас везде.
Не кажется, что все эти детали
Чуть-чуть напоминают о посте?

В связи с постом поведаю вам случай,
Распространённый в мире наших душ,
Устраивайтесь, други, вы получше
И оботрите мыслей ваших плюш:

Итак, в итало-франкском ресторане
Свой день рожденья правил мира князь.
И гости, как китайские болваны,
Качаясь пьяно, падали во грязь,
Официанток хлопали по крупу,
Вкушая дорогой деликатес,
И хищно в лобстера вонзали зубы,
Сжимая "Периньон" наперевес.
До ночи эта мерзость продолжалась.
Внезапно стих и мёртвым стал Содом,
Какие-то слова вдруг показались
Во аккурат над праздничным столом.
И смертной дрожью гости задрожали,
Пропал к чревоугодью интерес,
Владыки сего мира увидали
Слова: "мене, мене, текел, фарес"